Фотограф Дмитрий Лученко за годы службы на «объективном» посту повидал немало. В поисках удачного ракурса вдоль и поперек обошел родной Брянск, исколесил полстраны, побывал в десятке бывших союзных республик. Но лишь недавно удостоверился: кое-где домашних питомцев хоронят по-человечески. В прямом смысле слова. О путешествии к месту, где собака зарыта.

Шурин фотографа, бывший летчик-испытатель, осел в башкирском городке Кумертау, что недалеко от Уфы. Женился, обзавелся потомством, посадил дерево, построил дом. А после выхода на пенсию начал звать друзей и близких полюбоваться своими достижениями. Чем, собственно, Дмитрий Лученко, не преминул воспользоваться.

Вместе с женой и внучкой наш земляк прибыл в Кумертау позапрошлым летом. Этот небольшой по современным меркам городок славится природой невероятной красоты и развитым туризмом. Побывать здесь и не сплавиться по Белой реке или не сходить в поход по ее берегам — все равно, что съездить в Китай и не увидеть великую китайскую стену. Дабы не прослыть чудаком, Лученко собрал родню в охапку и поспешил, что называется, на лоно природы. Разумеется, захватив с собой фотокамеру.

«Палатки взяли, мясо для шашлыка — все как полагается, — вспоминает фотограф. — Идем, не торопимся. И тут свояченица говорит: пойдем, чего покажу».

Стоило честной компании слегка отклониться от курса, как она очутилась на странной поляне. Участок размером не больше десяти соток скрыт от посторонних глаз плотной стеной из вековых сосен и молоденьких березок. Вокруг невысокие могильные холмики, щедро присыпанные собачьим кормом, мисками и звериными игрушками.

«Это было кладбище домашних животных, — уточняет Лученко. — Всего порядка семидесяти захоронений, под большинством из которых покоятся отошедшие в мир иной мурки и барбосы».

«Васенька, мы тебя помним и любим», «самому красивому и сильному мальчику», «верному другу» гласят надписи на надгробьях. От человеческих отличаются не все. Такие же плиты из мрамора и фотографии из цветной керамики, даты рождения и смерти, имена. Памятники поскромнее сколочены из фанеры и досок. Нет только православных крестов — церковь не позволяет хоронить под ними животных, да, пожалуй, ничего похожего на цветной металл.

«А вокруг тишина и умиротворение, — делится впечатлениями фотограф. — Ну, ни дать, ни взять — всамделишный погост».

Усопших питомцев чуть ли не каждый день навещают их прежние хозяева. Приносят цветы, раскладывают угощения, поправляют сбившиеся венки. Некоторые подолгу стоят у могилок, просят за что-то прощения, роняют слезы.

Кладбище вообще никогда не пустует. Покой почивших тут хвостато-полосатых стерегут живые четвероногие. В качестве оплаты за «работу» дворняги ничем не брезгуют. Без зазрения совести подъедают угощения, принесенные сюда людьми, но в остальном ведут себя показательно прилично. Могилы не разрывают, нужду не справляют, не лают даже, — будто осознают, где находятся.

«Позже я узнал, что нечеловеческий погост вдали от людского кладбища устроил клуб местных заводчиков животных, — продолжает рассказ Дмитрий Лученко. — Хозяева, как правило, одинокие люди, всем сердцем прикипают к домашним питомцам. Когда кошки и псы уходят в мир иной, у людей рука не поднимается, чтобы выбросить тех в мусорный контейнер или зарыть в ближайшем овраге».

К слову, места захоронения четвероногих любимцев давно имеются практически во всех странах Европы и Северной Америки. В Старом Свете самое древнее работает с 1899 года, в Новом — с 1896-го. В США их и вовсе насчитывается больше пятисот. Тут каждое второе воскресенье сентября отмечают День памяти домашних животных. В России же всплакнуть об умерших любимцах некогда. Есть хотя бы где.

В нашей стране есть около пяти официальных кладбищ домашних питомцев. Расположены они, по большей части, в крупных городах — Москве, Питере, Екатеринбурге. Куда больше кладбищ несанкционированных. Назвать их примерную численность не берутся даже специалисты. А еще есть виртуальные погосты — те, что функционируют на просторах Всемирной паутины.

Об организации скромного, но реального кладбища для кошек и собак в Брянске когда-то ратовали активисты зооцентра «Эгида». Не вышло. Идея благополучно почила вместе с самой организацией. Нет в регионе даже захудалого скотомогильника. Один позабыли-позабросили пятьдесят лет назад, другой пал жертвой недавнего земельного передела и был законсервирован до лучших времен.

Безутешным хозяевам остается сдавать тела почивших животных специалистам городской ветстанции для сожжения в кремационной печи. Второй вариант — вручить остывшее тельце брянским дорожникам. Те бросят Мурку или Шарика в общий контейнер. Увезут в Унечском направлении на ветсанутильзавод. Там бывшего семейного любимчика пустят на мясокостную муку, а потом, возможно, на новую порцию собачьего корма.

Фото Дмитрия Лученко.