Новая кинология смогла появиться только на базе новых исследований собак, но и при поддержке со стороны исследователей других смежных дисциплин, в первую очередь нейропсихологов.

Почему нам недостаточно изучать только исследования биологов и кинологов и необходимы исследования психологов и нейропсихологов?

Для того чтобы досконально изучить поведение животных, нужны тысячи часов наблюдений в их естественной среде обитания, что само по себе сложно. Проблема еще и в том, что интерпретация только наблюдаемого поведения животных достаточно субъективна, то есть зависит от установок исследователя. Именно поэтому этология все время находится под влиянием господствующей идеологии в обществе. Вспомните, например, работы американского ученого, основателя бихевиоризма, Б. Ф. Скиннера: он работал в эпоху, когда эмоции считались недопустимыми, их старались прогнать из человеческого общения. Скиннер считал, что необходимо изучать только видимое поведение и игнорировать внутреннюю жизнь животных. В результате ученые просто не имели право описывать разумное и эмоциональное поведение животных и подгоняли свое описание под официально разрешенное объяснение. Так, животные в глазах общества стали некими биомашинами с их условными и безусловными рефлексами. Российские ученые тоже придерживались мнения Скиннера, так как он во многом являлся последователем русского ученого Павлова.

В отличие от американских и русских исследователей, европейские зоопсихологи, в первую очередь Конрад Лоренц, не игнорировал эмоции и разум животных. Они говорили, что внутреннюю жизнь животных необходимо учитывать наравне с их рефлексами. Они изучали поведение различных животных и сравнивали его, чтобы понять общую биологическую основу поведения животных вообще (направление "Сравнительная зоопсихология").

Эта работа позволила сделать множество важнейших открытий. Но подтверждение их правильности, а также полнота исследований стала возможной только тогда, когда появились мощные технические средства для изучения внутренней жизни мозга – гормонов, нейротрансмиттеров, нейронов и их соединений.

Пока животные изучались только в лабораториях и публикации об исследованиях проходили определенную цензуру, поддерживать миф об отсутствии внутренней жизни у животных еще удавалось. В 70х ХХ века животных стали наблюдать по всему миру в их естественной среде обитания, и скрывать правду стало невозможно. Первым исследователем, разрушившим стену молчания о разуме и эмоциях животных, был американский профессор Гриффин. С тех пор между приверженцами бихевиоризма и последователями сравнительной зоопсихологии началась открытая война. Эта война заканчивается только сейчас, когда многие отрасли естествознания переживают перерождение.

Во времена господства бихевиоризма в кинологии также развился механический подход, что привело к настоящей катастрофе.

Возьмем, например, способ интерпретации знаменитой формулы Павлова: "Стимул — реакция". Согласно механической интерпретации, воздействие на собаку вызывает некую физическую реакцию, например, выполнение команды. Однако, мозг собаки – это не швабра (наступили на один конец, произошла реакция на другом). Мозг состоит из миллиардов нейронов. Все они связаны между собой огромным количеством связей. Эти связи проходят через множество специализированных центров мозга. Поэтому любое воздействие на собаку зависит от ее внутреннего состояния и вызывает разнообразные реакции – как внешние, так и внутренние. На любое воздействие собака реагирует не только действием, но и эмоциями, мыслительными процессами, у нее возникают ассоциации с хозяином и всей окружающей обстановкой. В результате, она заучивает не только желаемое действие, но и свое эмоциональное состояние в момент обучения, она делает выводы относительно качества контакта с хозяином и т. д. Все это, в свою очередь, влияет на ее мотивацию к работе и выполнению выученной команды в последствии. Получается, что, работая с собакой, важно создавать дружескую обстановку, в которой собака учится с удовольствием. При применении наказаний, собака учится достигать своей цели втихаря.

Второй пример: у всех социальных млекопитающих существует социальный мозг. Социальный мозг – это участки мозга, участвующие в социальной жизни. Зная свойства социального мозга и его структуру, можно глубоко понять, как сильно физическое и ментальное состояния собаки зависят от качества ее контакта с социальным партнером. Это, в свою очередь, позволяет понять, насколько сильно собака мотивирована к адаптации своего поведения под нужды семьи, в том числе к обучению команд, необходимых хозяину. Разница состоит лишь в степени самостоятельности той или иной собаки.

Исследования мозга подтверждают наблюдения кинологов, что социальное поведение одинаково у собак всех пород – будь то собака-компаньон, рабочая собака или «независимая» пастушья собака. Всем им необходима полная интеграция в семью, означающая постоянную возможность общения с другими членами семьи, понимание своей необходимости в семье.

С другой стороны, знания о социальном мозге позволяют понять, насколько тяжело собака переносит изоляцию. Согласно исследованиям шведского кинолога Андерса Халлгрена, рабочие собаки, которые содержатся в вольерах и всего на несколько часов имеют возможность общаться с человеком, становятся психически неустойчивыми и хуже выполняют свою работу.

О сумасшедших "цепных псах" знают, наверно, все. Все вынуждены терпеть неуемный, истерический лай собак за заборами в деревнях : этот лай выдает неуравновешенное психическое состояние социальных животных, исключенных из социальной жизни.

Многие считают, что не случится ничего страшного, если раз-другой дернуть за поводок или хотя бы иногда, для пробы, использовать строгий ошейник. Мы можем месяцами ходить на тренировки, где нас будут учить жестко обращаться со своей собакой. Но мы будем считать, что собака потерпит, и вообще «не произойдет ничего страшного» Тем более, мы же уже оплатили курс.

Знания о жизни нейронов показывают восприимчивость наших собак: сильное воздействие стресса, например, даже единственный рывок за ошейник может создать травму, которая на многие годы вопьется в мозг собаки и навсегда искалечит ваши отношения с ней. Как пишет одна клиентка "жесткой собачьей школы": "Моя собака стала отдаляться от меня… Мне потребовалось много месяцев, чтобы доказать ей свою любовь".

В мозге травма выглядит как рубец – густой клубок травмированных стрессом нейронов. Травмированные нейроны простираются от рубца в другие области мозга, нарушая жизнь связанных с ними здоровых нейронов. Таким образом от одной лишь травмы создается целый комплекс связей, хранящий память о травме. Этот клубок защищает себя химически (именно поэтому так трудно докопаться до сути проблемы путем психоанализа). Так мозг попадает в состояние хронического стресса. Травма выражается в нарушениях поведения, например, в заместительном поведении, поведения избегания, неожиданных реакциях, внезапных перепадах настроения, внезапно появившихся негативных ассоциациях, неуверенности в себе, страхе, снижении концентрации внимания, ухудшении способностей к обучению и т. д. У людей оно также нередко выражается в странных высказываниях и лжи. Все эти реакции называют посттравматическим синдромом. Насколько то или иное событие окажется травматичным, сказать сложно. Но понимание риска, которому подвергается собака во время агрессивных тренировок и неправильного обращения, приводит нас к мысли о том, как важно не допускать травм.

Любая реакция – это сочетание чувства и разума. Эти две функции мозга связаны между собой физически и обуславливают друг друга. Поэтому скептицизм по поводу наличия разума и эмоций у животных устраняется автоматически: без одного нет другого. Это доказанные нейронаукой факты.

Если мы слышим слово, с которым у нас ассоциируется нечто неприятное, мы не будем взрываться от раздражения — мы сумеем подавить эту реакцию своим разумом. Чем сильнее разум, тем лучше он владеет собой и тем спокойнее с ним общаться другим людям. С собаками происходит то же самое.

Стрессовые реакции ослабляют действие разума, особенно когда наступает старость. Пока мозг спокоен и молод, действие травмы сдерживается его ментальными функциями. Стоит ему попасть в состояние стресса и / или начать стареть, сила ментального контроля уменьшается, и травма снова всплывает. Именно поэтому может вернуться проблема поведения у собаки, чье поведение, казалось бы, уже исправлено. Именно поэтому собака, прошедшая курс «дрессировки на охрану» (шутцхунд) потенциально опасна – как показали исследования (и как видит любой нормальный человек). Такая дрессировка глубоко травмирует психику. Для таких собак дополнительный курс послушания или вспомогательные средства, помогающие контролировать собаку, это детский лепет по сравнению с той силой, которую оказывает на ее поведение созданная травма. По свидетельствам Андерса Халлгрена, именно поэтому в Скандинавских странах уже отошли от тренировки на защиту. В России, напротив, этот вид «спорта» считается чем-то нормальным.

Влияние стресса на поведение собаки – это не просто состояние, когда собака волнуется, и нам остается только подождать, пока она снова придет в себя. Как и при травме, любой стресс оставляет следы в мозге в виде новых нейрональных связей и меняет их качество. Измененные связи оказывают в свою очередь влияние на другие нейроны, что так или иначе меняет достаточно большую часть мозга. В результате новые ассоциации по цепочке активизируют уже имеющиеся ассоциации и т. д. Боль и страх при этом сильно изменяют химические процессы в мозге, которые, кроме прочего, могут влиять на скорость реакций.

Именно поэтому мы должны внимательно изучить влияние стресса и стараться делать все, чтобы не причинять собаке ненужный стресс. Мы также должны знать, что любая терапия поведения (а это именно терапия, а не "коррекция") должны начинаться со снятия стресса и укрепления нервной системы (в том числе через ментальные тренировки и через создание для собаки максимально комфортных условий жизни, укрепление контакта с хозяином, использование специального комплекса витаминов).

Мы можем долго спорить, когда нужно забирать щенка у матери, когда нужно обучать его, сколько и каких усилий надо приложить для социализации. Но все эти споры являются простой болтовней, пока мы не поймем, что щенок сам, своим поведением (криком, физической активностью, собственным интересом) показывает, что ему необходимо и когда он уже готов к новым этапам своей жизни. Нам надо поверить в то, что щенок прав, и уметь наблюдать его. А эта уверенность приходит только тогда, когда мы поймем, что им движет изнутри – то есть как работает нервная система и как она развивается.

Попав к хозяину, щенок попадает в совершенно иной мир. Соединения нервных клеток его мозга, соответствовавшие его жизни с матерью, становятся уже не нужными. Поэтому они разрушаются, а вместо них образуются новые. Этот процесс занимает несколько недель или даже месяцев и охватывает до 70% объема его мозга. То же самое происходит с новорожденными детьми. Представьте себе, если вы, начитавшись «кинологической литературы», сразу же после приобретения щенка наброситесь на него с воспитанием, а тем более жестким (будете изолировать его от себя или стараться настойчиво обучать командам и т. п.). Первое, что должен «делать» малыш в новом доме в течение первых недель – привыкать и успокаиваться. Другими словами, он должен менять свои прежние, ставшие ненужными нейрональные соединения на новые. Реакции хозяина должны соответствовать просьбам щенка, воспитание и обучение должно проходить всего несколько минут в день, как бы между делом, в виде мягкой коммуникации.

Знания о пластичности мозга показывают, что несмотря на существование так называемых фаз запечатления, до определенной степени можно влиять на запечатленную информацию и позже. Можно обучать собак в любом возрасте чему угодно – поэтому собаки из приюта тоже имеют шанс стать полноценными членами наших семей.

Процесс обучения – это процесс переформирования мозга путем наработки новых связей. Этот процесс в большой степени зависит от состояния всего организма, в первую очередь от влияния стресса. Но даже у спокойной, мотивированной собаки процесс обучения происходит не прямолинейно. Он характеризуется фазами подъема и спада. Если тренер не знает этого, он вместо того, чтобы сделать паузу, начинает злиться и наказывать собаку, применять жесткие методы, чем разрушает естественный процесс усвоения информации и уничтожает мотивацию. Примерно тот же эффект наблюдается в переходном возрасте, когда щенок находится под действием гормонов и «плохо соображает». Как раз в этом возрасте многие начинают считать собаку «доминантной» и стараются подавить ее, возмутительным образом игнорируя сильнейшие изменения в ее организме.

Понимание устройства мозга заставляет нас более серьезно относиться к собаке. Мы больше не сможем рассматривать собаку как инструмент для достижения своих спортивных или финансовых целей. Мы больше не поверим «зоопсихологу», который советует решать проблему одиночества или нечистоплотности, игнорируя собаку или сажая ее в клетку. Мы перестанем дергать собаку, когда захотим «сообщить» ей что-то. Мы не будем ждать от собаки внезапной агрессии, так как будем знать, что пока мы не изуродовали ее нервную систему, пока не создали негативные ассоциации, она не станет агрессивна сама по себе (этот вывод был также несколько раз доказан специальными исследованиями этологов).

Возбуждение собаки необходимо контролировать не «строгачами», а занятиями, развивающими собаку умственно: через ментальную регулировку она сможет лучше контролировать свои импульсы, так как ментальное развитие улучшает свойства нервной системы (способность решать задачи, способность концентрироваться, приобретение опыта через свободное исследование мира). Физическое развитие собаки – это не только бездумные резвые игры, а целенаправленная работа по улучшению координации и способностей владения своим телом.

Мы прекратим напрягаться при каждом акте общения с собакой и читать бесконечные инструкции по воспитанию собак – потому что поймем, что с собакой можно обращаться более расслабленно и больше доверять нашим собственным инстинктам.

Мы прекратим бесконечно пихать в нее сухой корм и консервы, понимая, насколько они отравляют ее тело, в том числе мозг как центр восприятия и генератор поведения.

Мы сможем, наконец, понять, что мотивами поведения собаки могут быть простые чувства – радость, ревность, стыд, сильные желания. Все эти чувства вызываются обычными простыми структурами мозга – у собак точно так же, как у нас. Важно только понять, что чувства бывают простые (общие для всех животных и рождающиеся простыми процессами в мозге) – и сложные (предполагающие наличия особо развитых умственных способностей и на которые наши собаки, возможно, не способны, например, месть хозяину).

Таким образом, новые знания создают радостный настрой в общении человека и собаки и очищают нас от – буквально – вековой кинологической пыли.