Это зимой было. Вятская зима не самая тёплая, по холоду лениво стало милиционерам тренировать розыскных собак. Я-то вижу, что собаки застаиваются, форму теряют, ну и говорю начальникам, да и не один раз сказал: надо, мол, меры принимать. А те сами что-то тоже никак не могут раскачаться. Тогда захожу с другого конца. Пора, дескать, контрольную проверку по следовой работе устроить. Раскрываемость, кажется, падает. Вот на это уговорил. Ну и проверили.
Если кто не знает, проверка такая делается в условиях, предельно приближенных к практическим. А зимний след в промышленном городе - это не фунт изюму. Здесь не как на соревнованиях по дрессировке. Там что: на траве фоновые запахи природные, следовая дорожка одна-единственная и непрерывная - знай себе, работай. Обучения способной собаке, по большому счёту, почти никакого и не нужно. Ну там, натаскать ее, чтобы нос от земли не отрывала, галопом не скакала, повороты чётко проходила и оставленные вещи обозначала - это труд небольшой, только времени много требует. И если собака позволяет себе иногда чуток расслабиться, прихватывает запах не с самых отпечатков ног, а немного в сторонке под ветром, или принюхивается не как надо - непрерывно, а через пару-тройку шагов, то, как правило, заметной разницы почти и не видно. А в городе асфальт, мазут, машины, люди бесчисленно снуют, помойки воняют, да еще бродящие повсюду собаки, а среди них и течные суки, где надо и не надо метки свои оставляют. Тут уж, понятное дело, шаг в сторону - и нет как нет никакого следа. Ищи потом, псина, куда искомый след подевался, попробуй найди его заново среди тысяч других. А время, между тем, улетучивается вместе с правонарушителем и его запахом. Опять же, если собаку постоянно не тренировать и работу её не контролировать, распускается она, и ко всяким другим интересным ароматам влечь её начинает. И если дисциплина у ищейки крепко не поставлена, уйдёт эта зараза со следа и раз, и другой, а после милиционер-кинолог может долго удивляться, с какого такого пива преследуемый преступник останавливался у каждого дерева и метил каждый угол. И непрерывным след в городе бывает только в исключительных случаях. Вот и получается, что розыскная собака должна не только тщательно вести поиск, но и включать звериную свою интуицию, думать головой, где может оказаться продолжение оборвавшегося следа. Кроме того, когда за двадцать градусов ниже нуля, редкая из овчарок способна долго работать чутьем: нюхают они слишком жадно, как пылесосы. А надо - как лайки, экономно, по чуть-чуть, тогда нос не заморозишь. Здесь как раз уже не собаке, а кинологу невредно бывает подумать. Которые думают, те носят с собой сухую шерстяную варежку и через каждые две-три минуты нос собаке растирают. Впрочем, преступники тоже мёрзнут, поэтому редко требуется в такую погоду от ищеек - нюхать, а от кинологов - думать. Но всяко-разно понятно, что следовая работа в городе требует большого нервного напряжения собаки. А у собак способность выдержать длительное напряжение напрямую зависит от общего тонуса. И если организм по определению чахлый, либо ослабленный от безделья, то крайне редко какая его облаФательница годится к сложной поисковой работе.
Проверка закончилась швахом. И следы-то были не самыми сложными, а из восьми собак лишь две худо-бедно до конца их проработали. Остальные выдохлись и посрезались на половине. Вот когда начальники, наконец, встрепенулись. Мне, конечно, втык за недосмотр, а милиционеров, которые кинологи, лишили выходных и отправили на питомник заниматься собачьей физической подготовкой. А как зимой лучше всего наганивать собак? Ясное дело, буксировкой. Поставили мы всех милиционеров на лыжи, они собачек своих запрягли и - вперёд.
Сидим мы в тесном административном помещении с теми кинологами, которые с утра до обеда, да по морозцу, набегались мало не до упаду, гоняем чаи, играем в карты. И тут к нам заходит ещё один, младший сержант по имени Серёжа, парнишка весёлый и шебутной, но просто на редкость безалаберный и вечная жертва всяких розыгрышей. А собака у него, между прочим, очень и очень многого стоящий по статям и характеру, и совсем, вроде, не глупый молодой кобель Гудвин, у которого, по сути, один только и есть крупный недостаток - не тому кинологу достался. А Серёжа как раз на Гудвина мне и жалуется:
- Командую, - говорит, - ему "Вперёд!", а он трюхает себе рысцой, а галопом бежать - так даже и не думает. Ленивый, сволочь, какой-то!
Я ему с самым серьёзным видом:
- Слушай, он же у тебя пожрать любит! Там, в коридоре, у вожатого Лёши удочки стоят. Ты возьми незаметно одну, леску оборви, а к концу удочки привяжи шмат мяса. Дай Гудвину понюхать и держи впереди него. Где нужно повернуть - в сторону веди. Понял?
- Ага!
Когда ободрившийся Серёжа вышел за дверь, мы дружно над ним поржали, живо представив себе, как Гудвин отнесётся к очередному чудачеству своего напарника. Но сходить посмотреть, что из этого получится, никому не захотелось. Опять сидим режемся в дурака.
Минут через пятнадцать дверь распахивается, на пороге запыхавшийся и раскрасневшийся Серёжа:
- О!... Полтора километра в одну сторону - галопом! Полтора в другую - галопом! Еле поводок удержал!
Мы с ребятами переглянулись и, разом схватившись за животы, с рёготом сползли под стол.
Может быть, конечно, собака и не всегда вылитый портрет хозяина, но хоть в чём-то сходство у них ну обязательно найдётся!