Я бы никогда не купила себе собаку. С детства живу под знаменем: «Времени нет». Думать, ездить, выбирать, понятия не имея, какой у нее будет характер, как сложатся отношения... Для меня это купить себе головную боль. К тому же, приобретение друга за деньги не совпадает с моими принципами. У меня собаки появляются тогда, когда их невозможно не спасти. И когда мне кажется, что без этой собаки я просто не смогу жить.

Час Джуни

Джуня - бракованная восточно-европейская овчарка. Ей не хватило веса, у нее неправильный хвост и слишком мелкие передние зубки. Поэтому ее щенком бесплатно отдали хорошему, симпатичному, интеллигентному человеку, ученому, который с чем-то не справился, сломался, спился и умер. Жили они через несколько домов от нас. Перед этим Джуня дважды спасала хозяина от инфаркта, когда он падал на улице, а люди проходили мимо, считая, что он пьян. Джуня лаяла, бегала вокруг, тащила людей к нему прямо за рукав. Один раз привела нас с мужем. В квартире она не смогла ему помочь. Джуня пролежала рядом с покойником в закрытой квартире две недели, не издавая ни звука. Возможно, она боялась его разбудить… Когда дверь взломали, я привела ее к себе. У меня она живет уже четыре года. Она настолько умная, что, мне кажется, при желании я могла бы научить ее пользоваться компьютером. Она красавица и великая артистка. Ее обожают все.

Разумеется, я не вожу ее на поводке: она ведет себя, как отличница, все понимает, реакция – на изменение интонации. Но у нее все же было голодное детство с проблемным хозяином. Поэтому она интересуется содержимым мисок кошачьих столовых у подвалов и тем, что оставляют "культурные" люди, отдыхающие на природе. Я ее зову. Она вытягивается в струнку, уши - до облаков, в глазах - готовность лететь «к ноге» по первому знаку. Потом - мгновенная оценка моего настроения — «она еще может подождать» - и изучение уличного ассортимента продолжается. Я говорю: «Ну, все. Мы уходим. Оставайся». Мы с Чарликом идем к дому, Джуня начинает метаться, как на сцене древнегреческого театра. «Боже! Она сказала, что они уходят! Какой ужас! Я останусь одна! Что делать? Бежать! Бежать за ними. Извиняться. И больше никогда… Ох, от души отлегло. Они еще не ушли. Они ждут. Какую гадость сегодня положили кошкам. Нужно сбегать к тому углу. Там бывает получше… Ничего себе! Они ушли! Где люди? Может, меня пожалеют? Может, ее ко мне приведут? Люди! Я - бедная, брошенная собака. Жить мне незачем. Счастья нет, красота - насмарку… Они возвращаются. Как же я ее люблю! Как она меня любит! Какие все милые вокруг!».

Мы идем к дому, у подъезда Джуня останавливается и смотрит в душу долгим взглядом прекрасных глаз: «Ты меня любишь? Я тебя обожаю, сил нет». Дальше все, как в лучших домах.

Час Чарлика

Чарлик родился на замороженной стройке у местной собачьей сердцеедки Люськи в страшные холода. Мне рассказали, что все Люськины щенки лежат на подстилках под нею, сосут, к месяцу стали есть то, что им бросали люди, а один щенок отказался от мамки, братьев-сестер, отполз подальше и лежит на голом льду, ничего у людей не берет. Я добиралась туда минут сорок. Преодолевала сугробы, заборы, протискивалась между завалами строительного мусора. Сразу увидела все семейство и отдельно - серо-голубого щенка, без хвоста, который с интересом смотрел на меня большими карими глазами. Есть он не стал и из моих рук тоже. Я опустилась на корточки и расстегнула куртку: он прыгнул ко мне за пазуху, и мы полезли обратно. Выхаживала его тяжело. Но к четырем месяцам он стал здоровеньким, похожим на персонажа мультфильма, приобрел исключительно дурные привычки, которые доставляют ему массу радости… Сейчас ему семь лет, но он практически не изменился. Он очень добрый, ласковый, страшно приятный, пушистый, пахнет воробышком, постоянно улыбается. Но мебели - конец. Полы меняли уже не помню, сколько раз. Обои, проводка, мобильные телефоны, документы, книги… Ловко так открывает книжный шкаф, достает почему-то чаще всего Набокова, пулей под кровать - и все! Очередной том «прочитан». Я даже обиделась на него по такому поводу. Он не ел моих книг. Недавно съел. Я решила считать это хорошим знаком.

…Я снимаю новые босоножки, бегу к телефону, возвращаюсь… Все непоправимо. Много меленьких кусочков. Не могу поверить. Жалко так… Хватаю веник, бегаю за Чарликом. Он в восторге: в этом и был смысл - мы играем! Глаза сияют, по пути хватает свои игрушки–пищалки… Дурдом. «Я тебя не люблю», - говорю я в сердцах. Игра прекращается. Он ложится, положив морду на лапы, смотрит в лицо так печально: «Как все плохо. Мне теперь ничего не нужно».

- Да ты что, дурачок, - тормошу его я. - Ты ж мой маленький смешной Карлсон, ты дурашка-чебурашка, ты котик, ты птичка…

Он в таком восторге, так мило лежит на ноге… А где он? Что это за звуки? Не может быть! Он открыл холодильник и бегает по квартире с целой курицей.

Час Шоколада

Это самый сладкий час. Я увидела эту уникальную собаку - метиса маламута и красного волка - и поняла, что это - верх совершенства. Его историю рассказываю часто.

жил с хозяйкой в частном доме в Верее. Отважный, уверенный в себе, великодушный и немного хулиганистый... Ему было чуть больше трех лет, когда все разрушилось. Хозяйка умерла, началась какая-то человеческая возня за дом, участок. Его прогоняли, но он охранял свое королевство.И тогда добрые соседи взяли прекрасного, здорового зверя на поводок и привели усыплять. Им назвали сумму, они ее пожалели. Дружок вернулся к своему бывшему дому.Временами приходил в магазин, садился напротив мясного прилавка и напряженно ждал: кто-то поймет, наконец, как он голоден? Ему подавали, конечно,за красоту. А соседи продолжали осуществлять свои планы. Вызвали участкового, чтоб пристрелил. Тот выстрелил из табельного пистолета, попал в бедро, добивать отказался: "Нельзя тратить две пули на одну собаку". Потом Дружок залаял на машину,водитель сознательно поехал на него... Пес зализал лапу, но стал тяжело, с явной болью передвигаться... Я увидела его фото в интернете, на сайте "Пес и кот". Просто сломалась, ни чем не могла больше думать - только об этом шоколадном Дружке, которого убивают и, конечно, убьют. В общем, попросила помощи таких же сумасшедших людей... И одна отважная девушка Маша в два часа ночи привезла пса из его бывшего дома, куда его стал пускать в морозы работник, в Москву на передержку. На следующий день дом сгорел. Видимо, подожгли. Так мы успели.

Я дала Дружку пиарное имя - Шоколад, разослала заметки о нем в газеты. А знакомство наше состоялось на следующий день после переезда. Захожу в комнату, которую он занимает практически полностью, смотрю с порога на это чудо с невиданным мехом, шоколадным носом, шоколадными глазами... Затем бросаюсь к нему с объятиями: он с рыком щелкает белыми, острыми зубами у моего лица. Но не укусил, подумал: она мне точно еще пригодится. И начались наши испытания. Сначала плохой, потом хороший хирург, окончательный диагноз,операция под названием артродез. Локтевой сустав у Шоки был выбит и разбит совсем. Вместо него сейчас - имплант: титановая пластина. Разумеется, искусственный сустав не может сгибаться, как естественный. Шоколад хромает. В основном при ходьбе. Бегает он быстро и легко, танцуя.

Несколько месяцев я ездила к нему каждый день на передержку: ухаживала, выхаживала, учила заново ходить,кормила, утешала,любила... Показывала его разным людям, которые звонили по заметкам. Первые соискатели вроде готовы были его забрать чуть ли не через неделю после операции. Но его горе, мытарства и боль сделали осторожным, недоверчивым, тревожным. Ну, вот не нравился ему никто. Как-то это было всем очевидно. Многие, правда, сами давали задний ход: такая красивая собака будет всегда хромать? Гуманисты и эстеты, блин.

В общем, так нам все это надоело, так устали мы каждый день расставаться, что однажды я позвонила знакомому, и он привез Шоки ко мне домой. Где уже живут Чарлик и Джуня, которые меня поначалу совершенно не поняли. Как и Шоки: он был уверен, что он уменя единственный. Ой, что у нас творилось в первые недели. Они боролись с Чарликом за меня. После одной стычки, во время которой я сунула между ними ногу, дырка на бедре останется надолго. Это, конечно, волчий зубик Шоколада. Но и закончилось это в один день. Я вошла как-то в квартиру, они бросились ко мне, потом друг на друга, а я не стала разнимать. Они удивились и дрались больше для виду. Я вошла к ним с полотенцем в руках и дала по морде каждому. Оба извинились передо мной. Сейчас они иногда целуются, а девочка Джуня смотрит на них в печальном недоумении.

Как бы нам трудно ни было, по ночам я просыпалась от чувства счастья: он здесь, сопит неподалеку. Но продолжала честно искать ему хозяев, более достойных, чем я. Чтоб у него все было, чего у меня нет. В один день вдруг поняла: его так, как я, никто не полюбит. Я сердце ему разобью, а мое точно разорвется...

Теперь он мой. Ласковый и нежный, как котенок, деликатный, невероятно интеллигентный дома, он, конечно, позволяет себе хозяйские волчьи выходки. Электрик не понравился,- я поймала Шоки в прыжке. Войдет новый человек в квартиру, он подумает и как-то для себя решает: этого буду пугать или нет. Если нет,башкой своей меховой потрется, может на ноги прилечь. Если пугать, - ужас-ужас. Единственное, что я говорю в утешение обиженным: если бы хотел съесть или хотя бы укусить, сделал бы это без проблем. Я его почти не держу. Ну,так, чуть придерживаю. Он просто делает вид, что я его держу. В общем, артист он, конечно. Когда-нибудь найду немного времени, напишу сценарий о драматичной судьбе уникальной собаки, рожденной от любви маламута и красной волчицы, а Шоки сыграет главную роль. Только смотреть такой фильм я сама не смогу: слез не хватит.

Он стал моим, и я чувствую, что все изменилось. Глаз насытился красотой, сердце переполнено нежностью. Он благородный, деликатный, какой-то совсем другой уровень интеллекта — даже по сравнению с Джуней. Он воды не попьет из чужой миски, не войдет в спальню без приглашения. О том, чтобы что-то взять со стола или подобрать на улице, не может быть и речи. Конечно, это серьезный пес, который умеет это показать. Но с ним можно вести переговоры. Как-то ко мне приехала съемочная группа брать интервью. Он был против. Он не пускает в квартиру чужих мужчин, считает угрозой камеры, осветительные приборы, фотоаппараты… Я закрыла его на балконе. Он выносил дверь, окно, бушевал. Все были в отчаянии. Я открыла дверь и сказала: «Ты войдешь в комнату, но если будешь хулиганить, опять пойдешь сюда». Шоки вошел мирно и приветливо. Я, правда, зацепила поводок за ручку балконной двери. Он не шелохнулся, звука не издавал в течение двух часов. Только один раз, когда оператор подошел ко мне поправить петличку, Шоки рванулся, перевернул столик с пирожными и напитками. Все вернулись на свои
места, он застыл опять, как огромная прекрасная игрушка.

Я работаю ночью. Шоки ждет, пока уснут Чарлик и Джуня, потом подходит ближе, смотрит шоколадным взором, от которого сердце тает, гладит по лицу большой мягкой лапой, прижимается шоколадным носом, дышит парным молоком. «Какое счастье, что мы встретились», - говорит он. И вздыхает глубоко, и постанывает он избытка чувств.

И еще...

А когда удается выкроить полдня, я мчусь за город на передержку с верной подругой Машей, где живет красавец и умница Витязь, метис сенбернара. Он ждет хозяина. И страстно любит людей, забыв о том, что год назад какой-то подонок его сознательно отравил. Еле откачали.

Разве это собаки — такие собаки?..
Автор: Евгения Михайлова