Андерс Халлгрен — первый в мире психолог собак и один из основателей новой кинологии. Начав работать в 60-е годы, он кардинально пересмотрел методы обучения собак-ассистентов, спасателей и простых семейных собак. Андерс — автор почти трех десятков книг, две из которых уже известны российским читателям. В последние годы он посвятил себя обучению зоопсихологов и подготовил более 200 специалистов по всей Европе. В середине сентября в Вене (Австрия) прошел двухдневый семинар, после которого Андерс Халлгрен (АХ) ответил на вопросы организатора семинара Ольги Кажарской (ОК).
***

ОК: Откуда взялись признаки доминирования, которые гласили, что собака доминирует, если она кушает первой, побеждает в играх, первая выходит через дверной проем и т. д.?

АХ: Несколько десятилетий назад, примерно в 60-70-ые годы, люди стали более цивилизованными. Они уже не били детей и собак. Вся теория доминирования должна была вот-вот отправиться на свалку истории. Но были люди авторитарного типа личности, которые не собирались отказываться от прежних представлений. Среди них особенно важную роль сыграла одна женщина из Голландии, которая и была создателем этой системы. Система получила распространение, потому что нашла поводы ("доминантность") для наказания собак.

ОК: Сегодня, благодаря науке, тренировка вышла на новый уровень, когда нам не нужно наказывать собак. Расскажите, пожалуйста, как развивалась тренировка и почему в истории тренировки так много жестокости?

АХ: Все началось в Германии в начале XX века с человека, который занимался доберманами. Он ездил по всей Европе и демонстрировал рабочие качества своих собак: как они могут атаковать преступников, доставлять их в руки полиции и т. д. Этот человек написал книгу, которая, кстати сказать, до сих пор является своего рода библией для сторонников жестких методов дрессировки собак. Эта книга использовалась военными и полицейскими. Но военные столкнулись с небольшой проблемой — им также нужно было учить собак послушанию. И они начали учить собак послушанию точно так же, как они учили послушанию солдат: шаго-о-о-м-м марш, ать-два, ать-два, налево! Отсюда и происходит команда "Рядом" (собака идет у левой ноги, потому что в правой солдат должен держать оружие). Но это не имело ничего общего с обучением, потому что научить собаку ходить рядом можно за 10 минут. То же самое и в классах по обидиенсу: собак "учат" ходить, ходить, ходить, сидеть, сидеть, наверное, около 75% времени занятий. И это было связано не с обучением, а с тем, что они доминировали над солдатами и доминировали над собакой. Военные не учили собаку подходить на зов, а просто тянули ее за поводок. То же самое было и в классах по обидиенсу. Отсюда же типично военная команда "лежать": когда враг начинает стрелять, собака должна лежать. Даже слово "команда" пришло от военных. Хотя позже военные уже не оказывали такого глубокого влияния на тренировку, их дело продолжало жить в соревнованиях по обидиенсу. Кстати, слово "хэндлер" тоже военное, так называли солдата с собакой.

ОК: Не люблю это слово.

АХ: Я тоже! Слова "владелец" и "хозяин" мне тоже не нравятся. Потому что жизнь с собакой это не владение. Для нашей роли в общении с собакой больше подходят слова "мама" или "папа".

ОК: Но ведь сейчас ситуация в Швеции совсем другая. Недавно вы говорили о том, что 90% шведских тренеров используют положительные методы тренировки. Как вы добились таких результатов?

АХ: Я был первым, кто предложил новый подход, но за мной сразу последовали многие другие. Так, например, одна женщина стала первым тренером в Швеции, которая начала тренировать щенков. Ее курсы не были похожи ни на какие другие. Она начинала социализацию щенка, когда тот был еще совсем маленьким, и проводила ее вплоть до полового созревания. Потрясающий тренер. Но ее занятия тогда больше походили на игру в прятки, потому что она боялась афишировать свою работу большинству тренеров. Но я не мог не сунуть свой нос в это дело, мне было очень интересно! Словом, тогда в 60-х - начале 70-х в тренировке стало появляться все больше и больше "мягких" людей. Вместе мы смогли изменить подход к тренировке собак в Швеции, Норвегии, затем в Финляндии и чуть позже в Дании, потому что Дания была очень консервативной в то время. Страны Скандинавии очень близки друг к другу, и новые методы очень быстро распространились по всему региону. Люди нуждались в новом, а альтернативе, в мягких методах, а не в военщине, которую предлагали классы по послушанию. Я был первым в Швеции, кто открыл школу, где мы учили собак и людей тому, что им нужно в повседневной жизни, а не на войне. Эти курсы распространились по всему региону, потому что люди приезжали ко мне учиться, чтобы дальше самим учить людей и собак.

Лет 10-15 назад крупнейшая шведская организация тренеров, которая работала по старым методам, вынуждена была закрыть множество школ по всей стране, потому что люди больше не хотели к ним идти. Разумеется, они стали ненавидеть меня еще больше.

ОК: Получается, многие из тех тренеров потеряли работу?

АХ: Да, на радость собакам!

ОК: Можно ли сказать, что причиной такого распространения мягкой тренировки был менталитет жителей Швеции, история страны?

АХ: Вероятно, да, ведь Швеция почти не участвовала в войнах больше двухсот лет.

ОК: Большинство проблем связано с небольшим процентом агрессивных людей, и если их нет, то большинство людей обращается с собакой неагрессивно.

АХ: Конечно. Обычно люди приобретают щенка не для того, чтобы его бить, а потому что они любят собак. Это свойство человека уходит корнями в наше глубокое прошлое. По одной из теорий собаки стали жить с людьми около 15 тысяч лет назад в том числе потому, что тогда женщины часто бывали в одиночестве пока их мужчины добывали еду, и им хотелось о ком-то заботиться. Щенки отлично для этого подходили и, повзрослев, могли защищать женщин.

ОК: Кстати, а как отреагировали на новый подход к тренировке мужчины? Ведь среди мужчин, наверное, было больше сторонников доминирования и жестких методов?

АХ: Мне приходилось сталкиваться и с очень-очень агрессивными женщинами, и с очень добросердечными мужчинами. Мне кажется, женщины более критичны, а мужчины склонны следовать за лидером. Мужчины не обязательно авторитарны, но они больше склонны идти за авторитетом. Если такой авторитет говорит: "Это то, что нам нужно сделать", мужчины отвечают: "Хорошо!", а женщины: "Хм, вы уверены?". По крайней мере, я так считаю.

ОК: Если ваши идеи получили столь широкое распространение, значит на улицах Швеции нет несчастных собак, которых дергают за поводок, на которых кричат, ругают?

АХ: Так было до тех пор, пока на шведском телевидении не появился Цезарь Миллан. В то время я уезжал работать в США. Когда я вернулся в Швецию через несколько лет, я был поражен, к чему привели телепередачи, где людям советовали доминировать над собакой, быть лидером и тому подобную чепуху. Однажды я видел, как женщина в метро наказала собаку так, что та закричала. Если еще несколько лет назад такая сцена вызвала бы всеобщее возмущение, то сейчас не последовало никакой реакции. Потому что телевидение показывало людям, будто это совершенно нормально и правильно.

ОК: Выходит, Швеция сделала шаг назад?

АХ: Вся история тренировки развивается волнами. Сейчас мы находимся на спаде, в "ледниковом периоде". Цезарь Миллан и подобная ему тренер из Голландии, к сожалению, все еще имеют некоторый вес. Потому что они улыбаются миллионам телезрителей с экранов, говорят что-то вроде: "Собаке нравится, когда над ней доминируют". Это ужасно. К счастью, критика жестоких методов обращения снова набирает обороты. Если еще несколько лет назад по ТВ показывали передачи, где матерям советовали ставить провинившегося ребенка в угол, то сейчас такие методы критикуются. То же самое в очередной раз начинает происходить и с методами обращения с собаками. Так что сейчас мы в снова находимся в точке, где сторонники грубых методов и сторонники мягких методов разделяются. Первая ветвь тупиковая, а вторая будет развиваться.

ОК: Это напоминает историю с людьми и неандертальцами...

АХ: Да, сторонники жестких методов и есть неандертальцы!

ОК: Какова ситуация в Швеции с собаками в армии, полиции, сервисными собаками?

АХ: Военные в Швеции следили за тем, что происходило в мире тренировки собак и брали на вооружение то, что считали подходящим для их нужд. Поэтому сейчас в тренировке служебных собак значительную роль играют положительные, ненасильственные методы. Но военные есть военные, они не могут допустить "недостаточной" дисциплины. Поэтому в их тренировке слишком много упражнений на послушание.

Что касается сервисных собак, то в 80-е годы я начал обучение таких собак. Я был совершенно не согласен с прежним подходом, когда щенков отправляли в школу для подготовки сервисных собак, где они и жили до определенного возраста, а потом распределялись в семьи инвалидов. Это жестоко, потому что собака — это не товар. Собака как ребенок — ей нужна семья. Поэтому я решил, что тренером сервисной собаки должен быть тот человек, который в ней нуждается, то есть сам инвалид. Когда я поделился этой идеей с другими тренерами, они сказали, что это утопия и что нужно тренировать собаку, а не тратить силы на обучение людей. Поэтому эта задача стала для меня вызовом, который я не мог не принять. Я начал с того, что попробовал посмотреть на дело с точки зрения инвалида: сидя в инвалидном кресле, я обучал собаку по имени Кэнди подходить ко мне, приносить мне вещи, делать что-то по моей просьбе. Это было удивительно просто! Вскоре ко мне за помощью обратилась крупнейшая в Швеции организация по обучению собак-ассистентов. Я сказал, что буду с ними работать только при том условии, что сам буду определять методы тренировки, что тренером будет инвалид, а инструктор должен будет только подсказывать ему, как учить собаку. Они пожали плечами, пожелали мне удачи, но согласились.

Моим первым клиентом был человек на инвалидной коляске, у которого уже была собака. Это была одиннадцатилетняя бордер-колли, которую считали "проблемной". Она прошла курс жесткой тренировки в Стокгольме. Она кидалась на велосипедистов, бегала за утками, лаяла и прыгала на людей. И мы начали занятия. Я просто объяснил этому человеку, как нужно учить собаку, и подсказывал, если он делал что-то не так: "Нет, не так, да, верно, теперь правильно!" Ему очень понравилось тренировать свою собаку! Для собаки все те вещи, которым ее учили, стали интеллектуальной работой, активировавшей ее мозг. И, представьте себе, через два месяца собака перестала гоняться за бегунами, велосипедистами, прыгать на людей и лаять, потому что у нее наконец появилось какое-то интересное занятие. Ее хозяин был необычайно горд и благодарил нас не только за то, что его собака преобразилась, но и за то, что мы изменили его жизнь. У него появилось новое увлечение, то есть занятия с собакой. Но кроме того, мы с моей женой были очень естественны в отношениях с этим человеком и не обращали внимание на его инвалидность. Обычно инвалидов стараются не замечать, люди просто проходят мимо и отводят взгляд в сторону. При встрече с этим человеком я хлопал его по плечу и говорил: "О, привет! Как поживаешь? Что нового?" И, знаете, он начал больше общаться с людьми, с другими собачниками! Это был абсолютный успех. Об этой истории писали газеты. Этот человек с гордостью рассказывал журналистам, что, конечно, ему немного помогали инструкторы, но все же он сам обучил свою собаку. Затем мы начали точно так же обучать и других людей — с тем же положительным результатом. Для инвалидов это было настолько важным, настолько активирующим занятием. Люди в инвалидных колясках часто оторваны от общества и сидят по своим углам. Но здесь они наконец почувствовали себя активными, взяли инициативу в свои руки. В общем, этот подход начал распространяться. У нас появились тренеры, которые обучали инвалидов, как тренировать их собак. Такие люди стали появляться и в других странах. Но всюду это была отчаянная борьба, поскольку наш подход был гораздо более простым, а значит более дешевым, примерно на порядок более дешевым. Но сторонники прежних методов хотели зарабатывать много денег.

ОК: Многие люди прагматичны и рассматривают работу с собаками через призму затрат и прибыли. Вам довелось видеть много рабочих собак, которых обучали разными методами. Расскажите, пожалуйста, какие методы практичнее? Какие методы позволяют собакам эффективнее работать и дольше оставаться в форме?

АХ: Когда-то я был постоянным участником конференций различных ассоциаций по поисково-спасательным работам в Скандинавии, Италии, Германии. Меня всегда поражало, что среди собак-спасателей были только молодые собаки. Я ни разу не видел собак старше шесте лет. В моей книге "Драйв и мотивация" (готовится к печати в издательстве Догфренд Паблишерс — прим. автора) можно видеть, как у собак, "обучаемых" жесткими методами, кривая обучения сначала идет вверх, а затем выравнивается, а кривая мотивации после подъема с той или иной скоростью идет вниз. Иными словами, мотивация сходит на нет. Но если не смешивать работу с тренировкой послушания и тем более жесткой тренировкой послушания, отказаться от чрезмерного контроля над собакой, дать ей возможность делать то, что ей нравится делать, она будет с радостью работать до самой старости и с гораздо лучшими результатами.

ОК: Выходит, люди вкладывают большие деньги в тренировку собаки, не только неэффективную, но и неэтичную, тогда как существуют альтернативы, приятные и для людей, и для собак?

АХ: Конечно. Когда я работал в США в поисково-спасательной организации, подготовка рабочей собаки стоила примерно десять тысяч долларов. Но такие собаки не могли долго работать, и спасателям было нужно постоянно готовить новых собак на смену прежним. Это происходило потому, что многих собак готовили с помощью жестких, негуманных методов. Мы начали менять эти методы на новые. Процесс шел медленно, потому что большинству людей трудно смириться с мыслью, что их прежняя работа была неправильной, неэффективной и порой жестокой. Я впервые обратил внимание американских тренеров на мышцы и суставы, поскольку из-за жестких методов дрессировки у многих собак были проблемы со здоровьем. Я был очень рад, что мне удалось повлиять на работу той организации, и через несколько лет они ввели запрет на использование электрошоковых ошейников.

ОК: Возвращаясь к Швеции, как обстоят дела с шутцхунд-дрессировкой? Насколько широко распространена защитная дрессировка среди простых собачников?

АХ: Очень и очень мало. Большинство людей в этом не нуждается и боится, что от такой дрессировки собака станет агрессивной. Можно сказать, шутцхунд почти запрещен в Швеции.

ОК: Расскажите, пожалуйста, чему Вы учите собак в своей школе?

АХ: Сейчас я уже не тренирую собак, а обучаю людей. У нас есть команда тренеров, психологов, этологов, ветеринаров, хиропрактиков и других специалистов, которые читают курсы для будущих тренеров и зоопсихологов. Меня называют первым в мире психологом собак. Я не знаю, так ли это, но в Европе я действительно был первым. Когда я только начинал работать, словосочетание "психолог собак" вызывало смех. Местные газеты в каждом интервью со мной обязательно размещали шарж, где меня изображили Зигмундом Фрейдом, проводящим сеанс психоанализа лежащей на кушетке собаке. Хотя и сегодня люди часто обращаются за решением проблем поведения их собак к тренерам и ветеринарам, зоопсихологи стали известны шире. В идеальном мире нам не нужно тренировать собак вообще. Все что нам нужно — научить людей понимать собаку. Этим и занимаются зоопсихологи. Но наш мир несовершенен, поэтому иногда тренировка все-таки нужна. Чаще всего лишь для того, чтобы показать человеку, что его собака может учиться и делает это довольно быстро. Это подводит человека к мысли, что не все потеряно и ему стоит приложить силы, чтобы исправить ситуацию — как рекомендует тренер или зоопсихолог.

Когда я еще тренировал собак, у нас было много разных курсов. Как я уже говорил, у нас была тренировка послушания, но не военная муштра, как в других школах. Мы учили собак вещам, нужным в поседневной жизни в обществе людей: подходить на зов, спокойно гулять на поводке и т. п. У нас были курсы для старых собак, курсы для собак определенных пород, например, для бернских зенненхундов. У нас были классы с развивающими играми и упражнениями. Огромной популярностью пользовались классы, где мы учили собак искать грибы лисички. Каждый год мы проводили праздник для собак и их хозяев. В программу входил и поиск лисичек. Однажды во время поиска одна собака остановилась и села — это было сигналом, что собака нашла гриб. Когда я подошел, никакого гриба не было. Люди напряженно смотрели и не могли понять, почему собака ошиблась. Тогда я внимательно осмотрел то место и нашел крохотный обломок гриба размером с половину булавочной головки. Зрители были в восторге. Еще у нас было много специальных курсов. Так, например, к нам обращались люди из ассоциации слепых, потому что собак-поводырей в то время обучали армейские инструкторы и делали это очень плохо. Затем, по совету отца моей жены, мы начали учить собак искать плесень в зданиях и достигли больших успехов. Но через пять лет военные заявили, что они разработали уникальный метод обучения собак поиску плесени в домах и что они самые лучшие, потому что они из армии, а гражданские школы им только мешают. В то время проходила проверка эффективности их работы, и поскольку экспертов в этой области не было, обратились ко мне. Я предложил такой метод: в здании было две комнаты, в одной было два места с плесенью, а в другой, "контрольной" комнате вообще не было плесени. Их собаки демонстрировали маркировочное поведение ("плесень здесь!") в обеих комнатах и в разных местах. Это происходило потому, что собак дрессировали старыми методами, в авторитарном стиле. Мотивация собак заключалась не в том, чтобы найти плесень, а в том, чтобы удовлетворить хэндлера, возможно, избежать наказания. Поэтому они "находили" плесень даже там, где ее не было.

ОК: Можно ли сказать, что шведские законы стоят на стороне тех людей, которые работают по вашей системе?

АХ: Не совсем так, хотя в 90-е годы в шведские законы об обращении с животными было внесено несколько важных изменений. Одним из экспертов, который стоял за этими изменениями, был тренер из нашей школы. Теперь по шведским законам использование электрошоковых ошейников запрещено, запрещено также держать собак в клетках, запрещено держать собаку в клетке в машине больше часа и т. д. К сожалению, пока эти правила не распространяются на собак охотников, у которых есть мощное лобби в правительстве.

ОК: И напоследок: каким будет будущее отношений собак и людей? Стоит ли питать надежды на лучшее?

АХ: Определенно! Люди развиваются, получают образование. Мы все больше узнаем о собаках, лучше их понимаем. Больше сорока лет своей работы я провел "на баррикадах". Все эти годы я боролся с насилием над животными и продвигал мягкие, гуманные методы обращения — через свои книги, семинары, классы. Я подготовил больше 200 специалистов по психологии собак по всему миру, которые распространяют важные знания дальше. Поэтому я уверен, что в будущем наши отношения с собаками станут еще более гармоничными и приятными. Это всего лишь вопрос времени.

ОК: Большое спасибо за интересное интервью!

АХ: Спасибо вам!
Вопросы задавала: Ольга Кажарская